Валерий ВыжутовичВ Госдуме спорят о статусе этнических объединений на территории России. Самой жесткой позиции последовательно придерживаются депутаты одной из фракций. Они призывают пока ограничиться юридической легализацией диаспор, которые находятся «в тени правового поля», и усилением контроля за деятельностью национально-культурных автономий.
Сохраняя свою идентичность, рискуют ли диаспоры создать параллельные миры внутри принимающего общества? Где та грань, за которой поддержка соотечественников превращается в создание закрытых анклавов? Обсудим тему с экономистом Николаем Кульбака.
Диаспора всегда связана с миграцией
Как бы вы определили понятие «этническая диаспора» в современном российском контексте? Чем оно отличается, скажем, от просто «этнической группы» или «землячества»?
Николай Кульбака: В российской действительности «этническая диаспора» — это не просто группа людей одной национальности. В отличие от этнической группы, которая может жить на своей исторической территории и быть частью большинства (как татары в Татарстане или якуты в Якутии), диаспора всегда связана с миграцией: она существует вне родной земли, но сохраняет культуру, язык и память о происхождении. От землячества ее тоже стоит отличать: землячество чаще временно и прагматично — объединение соседей по региону ради взаимопомощи в новом городе. Диаспора же долговременна, институционализирована и играет заметную роль в общественной жизни, именно поэтому в России говорят об армянской или азербайджанской диаспоре, а не просто о «землячестве» или «этнической группе».
Источник: rg.ru